Nozarashi
К сюжету отноешние имеет весьма косвенно) Если интересно - можете почитать, но это по идее нужно только тем, кто играет
читать дальшеСнова негромкие шаги, гулким эхом раздающиеся в коридорах родного дворца, снова мелькающие квадраты лунного света на полу... Все как раньше. И только одно изменилось - усилился аромат черных роз.
Черных... Их цвет в действительности был густым, насыщенно-красным, как кровь... Но в холодном и спокойном свете ночи лепестки казались бархатисто-черными. Их терпкий сладковатый запах просачивался во все щели, и к полуночи дворец благоухал ими. Сколько эльфийской крови оросило землю, на которой теперь цвели эти розы...
Лайтхэль немного нервно отбросила назад длинну прядь темных волос и чуть прибавила шагу.
Небольшая комнатка, куда она направлялась, служила темным эльфам чем-то вроде маленького храма. Храма, так сказать, весьма странного. Каждому из верховных богов была отведена отдельная ниша, а уже в ней помещались изображения божеств, находящихся под покровительством у высших. Лайтхель остановилась посреди часовни, прямо в средоточии свта, льющегося из окон в крыше (стены были занавешены темными тяжелыми гардинами), потом, немного помедлив, раскурила благовония. Здесь воздух всегда был нейтральнее, чем где-либо еще, и она почти сразу отчетливо услышала запах, вызывающий воспоминания.
Опустившись на колени, Лайтхэль отстегнула от пояса саблю и аккуретно положила перед собой рукоятью к правой руке: теперь уже никогда и нигде нельзя точно сказать, что ты в безопасности.
Тихо напевая старые-старые молитвы, которым ее учили еще в детстве, эльфесса погружалась в состояние транса, которое притягивало и пугало всех ее родичей. И, конечно, она не была исключением даже сейчас, когда у нее был богатый опыт медитации.
Ее собственный голос уже казался размытым и нечетким, по гортани разливалось тепло от пения, но она слышала мать. И красивые переборы струн, и ветер, поющий в волосах древних темных эльфов, и плеск воды... Да, здесь был невероятно красивый родник, теперь он погиб. Лайтхэль никогда не видела воды, льющейся из поржавевшей волчьей пасти над мраморной чашей, с тех самых пор...
А потом... Лица, голоса, разговоры, тихий смех...
- Смотри, какая густая у нее коса... Красавица...
Мать расчесывает ее волосы. Отец смотрит спокойно и мягко.
- Этот клинок такой острый, что, если бросить на него прядь волос, она будет рассечена на две половинки...
На пол опадают две кисточки, нор Фэрзеан протягивает дочери саблю рукоятью вперед.
- Она твоя...
- Эта девушка будет достойной дочерью своих родителей...
- Если повезет и она доживет до этого... мы же катимся по наклонной плоскости...
- Да, нас становится все меньше и меньше...
- Нас невозможно победить. Даже магия светлых не может обратить против нас ту оберегающую завесу, которая лежит над нашими лесами...
- Да хранит нас туман болот и кулики!
- Не смешно.
- Я не понял, кто-то смеется?
- Предлагаю тост за наше вечное процветание...
Смех. Улыбки... Плеск вина.
- Твоя сабля должна стать продолжением руки, ты должна чувствовать каждую вибрацию клинка...
- Я слышу ветер. Я разбираю слова его песен...
- Тем более ты должна слышать сталь...
Снова маленькая молельня, и теперь - замерзшие руки, оледенелые пальцы, которые она растирает маслами.
Если ты будешь так истязать себя, ты убьешь всю свою силу на одно исцеление. Нужно оставлять, чтобы было из чего восстанавливать энергию...
Ее комната с окнами, из которых всегда видно луну. Она в боевом облачении, рука на рукояти сабли.
В добрый путь, дитя мое... Возвращайся назад, если это еще не конец.
И то, что она упустила, когда ее не было рядом с ними... Смерть. Вот теперь уже почти конец.
Те, что казались неподвластны времени, пали, оставив после себя лишь буйный цвет черных роз...
Будьте вы прокляты!..
Крик в пустоту, взмах сабли, рассекающий серый камень колонны... Искры, разлетающиеся на глянцевые листья цветов. Слезы, хлынувшие по лицу так бесстыдно и безысходно...
Все они, они, они... Чем мы помешали им? Зачем нужно было это... Во имя чего?!
А потом притерпелось, срослось, прижилось. Все так, черное - это черное, белое - это белое, серое пропускаем, это всего лишь то, с чем тебя сравняют - с землей...
Для нее это был удар ни за что. Но она поклялась тогда, перед лицом черных роз, что будет мстить и бить в ответ...
Подул легкий ветерок, шевельнув гардины. Светлело. Предрассветные сумерки, звезды тускнели. Лайтхэль пора было уходить в свою комнату и ложиться спать. Солнце вновь будет нещадно изливать свой свет на землю, снова будет шум и вой, снова священная, извечная, мудрая и мелодичная тишина будет нарушена...
Ее привлек странный, непривычный звук в этой тишине...
Из каменной волчьей пасти капала вода.
Лайтхэль не могла не улыбнуться слабой, болезненной улыбкой сквозь слезы.
- Я вернулась назад, отец...
- Еще не все потеряно, дитя мое... Добро пожаловать домой.
читать дальшеСнова негромкие шаги, гулким эхом раздающиеся в коридорах родного дворца, снова мелькающие квадраты лунного света на полу... Все как раньше. И только одно изменилось - усилился аромат черных роз.
Черных... Их цвет в действительности был густым, насыщенно-красным, как кровь... Но в холодном и спокойном свете ночи лепестки казались бархатисто-черными. Их терпкий сладковатый запах просачивался во все щели, и к полуночи дворец благоухал ими. Сколько эльфийской крови оросило землю, на которой теперь цвели эти розы...
Лайтхэль немного нервно отбросила назад длинну прядь темных волос и чуть прибавила шагу.
Небольшая комнатка, куда она направлялась, служила темным эльфам чем-то вроде маленького храма. Храма, так сказать, весьма странного. Каждому из верховных богов была отведена отдельная ниша, а уже в ней помещались изображения божеств, находящихся под покровительством у высших. Лайтхель остановилась посреди часовни, прямо в средоточии свта, льющегося из окон в крыше (стены были занавешены темными тяжелыми гардинами), потом, немного помедлив, раскурила благовония. Здесь воздух всегда был нейтральнее, чем где-либо еще, и она почти сразу отчетливо услышала запах, вызывающий воспоминания.
Опустившись на колени, Лайтхэль отстегнула от пояса саблю и аккуретно положила перед собой рукоятью к правой руке: теперь уже никогда и нигде нельзя точно сказать, что ты в безопасности.
Тихо напевая старые-старые молитвы, которым ее учили еще в детстве, эльфесса погружалась в состояние транса, которое притягивало и пугало всех ее родичей. И, конечно, она не была исключением даже сейчас, когда у нее был богатый опыт медитации.
Ее собственный голос уже казался размытым и нечетким, по гортани разливалось тепло от пения, но она слышала мать. И красивые переборы струн, и ветер, поющий в волосах древних темных эльфов, и плеск воды... Да, здесь был невероятно красивый родник, теперь он погиб. Лайтхэль никогда не видела воды, льющейся из поржавевшей волчьей пасти над мраморной чашей, с тех самых пор...
А потом... Лица, голоса, разговоры, тихий смех...
- Смотри, какая густая у нее коса... Красавица...
Мать расчесывает ее волосы. Отец смотрит спокойно и мягко.
- Этот клинок такой острый, что, если бросить на него прядь волос, она будет рассечена на две половинки...
На пол опадают две кисточки, нор Фэрзеан протягивает дочери саблю рукоятью вперед.
- Она твоя...
- Эта девушка будет достойной дочерью своих родителей...
- Если повезет и она доживет до этого... мы же катимся по наклонной плоскости...
- Да, нас становится все меньше и меньше...
- Нас невозможно победить. Даже магия светлых не может обратить против нас ту оберегающую завесу, которая лежит над нашими лесами...
- Да хранит нас туман болот и кулики!
- Не смешно.
- Я не понял, кто-то смеется?
- Предлагаю тост за наше вечное процветание...
Смех. Улыбки... Плеск вина.
- Твоя сабля должна стать продолжением руки, ты должна чувствовать каждую вибрацию клинка...
- Я слышу ветер. Я разбираю слова его песен...
- Тем более ты должна слышать сталь...
Снова маленькая молельня, и теперь - замерзшие руки, оледенелые пальцы, которые она растирает маслами.
Если ты будешь так истязать себя, ты убьешь всю свою силу на одно исцеление. Нужно оставлять, чтобы было из чего восстанавливать энергию...
Ее комната с окнами, из которых всегда видно луну. Она в боевом облачении, рука на рукояти сабли.
В добрый путь, дитя мое... Возвращайся назад, если это еще не конец.
И то, что она упустила, когда ее не было рядом с ними... Смерть. Вот теперь уже почти конец.
Те, что казались неподвластны времени, пали, оставив после себя лишь буйный цвет черных роз...
Будьте вы прокляты!..
Крик в пустоту, взмах сабли, рассекающий серый камень колонны... Искры, разлетающиеся на глянцевые листья цветов. Слезы, хлынувшие по лицу так бесстыдно и безысходно...
Все они, они, они... Чем мы помешали им? Зачем нужно было это... Во имя чего?!
А потом притерпелось, срослось, прижилось. Все так, черное - это черное, белое - это белое, серое пропускаем, это всего лишь то, с чем тебя сравняют - с землей...
Для нее это был удар ни за что. Но она поклялась тогда, перед лицом черных роз, что будет мстить и бить в ответ...
Подул легкий ветерок, шевельнув гардины. Светлело. Предрассветные сумерки, звезды тускнели. Лайтхэль пора было уходить в свою комнату и ложиться спать. Солнце вновь будет нещадно изливать свой свет на землю, снова будет шум и вой, снова священная, извечная, мудрая и мелодичная тишина будет нарушена...
Ее привлек странный, непривычный звук в этой тишине...
Из каменной волчьей пасти капала вода.
Лайтхэль не могла не улыбнуться слабой, болезненной улыбкой сквозь слезы.
- Я вернулась назад, отец...
- Еще не все потеряно, дитя мое... Добро пожаловать домой.
@музыка: Nightwish - Nightquest