Nozarashi
Бред полнейший, хотя и неэмоциональный почти. Что-то я сегодня плодовитая.- Доброе утро, прелесть моя.
Вы знаете, я ни слова не понимаю по-итальянски. Но есть один породистый итальянец, чью речь я понимаю; увы, у меня нет другого выхода, кроме как понимать этот ритмично-мягкий теплый базарно-элитарный язык, поскольку я не верю, что мой драгоценный подлый итальяшка способен изъясняться иначе; он, может, и получил пачку сертификатов о свободном владении английским, французским, немецким и испанским языками, но все-таки он создан только для совего родного. Поэтому он разговаривает со мной по-итальянски, а я - ну кто я такая, чтобы диктовать здесь свои законы? - подстраиваюсь и понимаю его. Так и живем.
В этом нет решительно ничего удивительного для него и решительно ничего логичного - для меня.
Вас, очевидно, несколько озадачивает его приветствие: как же так, он пожелал доброго утра в первом часу ночи? Я заранее попрошу вас не записывать его в клинические идиоты, поскольку всему есть разумное объяснение: дело в том, что мой дражайший дон (назовем его доном, кажется, ему идет стереотипный образ итальянского мафиози) - столь себялюбивая персона, что всякий раз, встречая кого-либо, он, уподобляя себя солнцу, желает этому человеку доброго утра. Иногда он говорит: "С рассветом, дорогой", как бы подчеркивая это мысленное сравнение. Он очень любит свое патриархально-снисходительное поведение с налетом флирта, морщинки в уголках глаз и элегантное позерство. В сущности, мой итальянец ничем не отличается от вашего - хотя позвольте, не все итальянцы одинаковы, я бы даже сказала, они все решительно, прямо-таки радикально разные... Но не будем вдаваться в подробности строения личных итальянцев и вернемся к теме нашего разговора.
Итак, дон Карлеоне (на месте Карлеоне можно поставить и любую другую фамилию, какая вам больше нравится: можно даже Ботичелли или Моцарелла, ведь между итальянским мафиози, итальянским художником и итальянским сыром нет большой разницы, когда речь идет о личных итальянцах) пожелал мне доброго утра в первом часу ночи и обворожительно на все девять с половиной баллов улыбнулся.
Он всегда улыбался на тридцать один с половиной зуба и на девять с половиной баллов. У всех личных итальянцев есть такая система отсчета улыбок - и чем выше оценка по зубам и по баллам, тем итальянец считается успешнее. Улыбка, как правило, означает степень важности места, занимаемого итальянцем в мозгу его носителя. Проницательный читатель заметит, что мой дон Аллегро должен был играть в моем сознании весьма важную роль, раз его улыбка была на девять с половиной баллов и на тридцать один с половиной зуб - и читатель бесконечно наивно ошибется, поскольку никто, даже я сама, не может сказать, сколько баллов может влезть в улыбку моего дона Патио Пицца и на сколько зубов она ослепительна бывает в минуты полного его просветления - и полного моего затмения соответственно. В сущности, эта система измерения не поддается описанию нормальными человеческими понятиями: чтобы ее постичь или хотя бы воспринять, вам придется самому стать чьим-то личным итальянцем - а ведь никто не может вам гарантировать, что игра стоит свеч, ни сейчас, ни тогда, когда вы уже станете личным итальянцем какого-нибудь забавного человека. Вдруг ваш подопечный хозяин-носитель угодит в психушку - что же вы будете делать, если он лишится рассудка и начнет орать о вашем присутствии во всеуслышание? Ведь только сумасшедший позволит себе такое неприличие, как обсуждение своего личного итальянца с другими людьми. Испокон веков это считается таким моветоном, что даже укусить человека за нос при приветствии, как это принято у Великих Богов Вытяжки, будет более тактичным, чем вслух признать наличие личного итальянца в вашем мозгу. Ведь итальянцы интимны, как калькуляторы, нельзя позволять чужим мыслям неосторожно и грубо касаться их: чувствительность прелестной иллюзии с ароматом венецианских сточных канав так тонка, что вы и сами не заметите, как ваш личный итальянец заболеет, зачахнет и умрет; или тронется рассудком и станет писать стихи; или - о ужас! - станет обсуждать ВАС с другими личными итальянцами - это, поверьте мне, самое худшее, что может случиться с вами вообще. Умрите сразу, как почувствуете нарастающие в вашей внутренней среде тревожные настроения. Для нас с вами дискуссии личных итальянцев могут быть едва ли не более губительными, чем кислородные передозировки.
Итак, мой лучезарный личный итальянец пожелал мне доброго утра в первом часу ночи, обворожительно улыбнувшись на все свои тридцать один с половиной зуба и девять с полвоиной баллов, и смахнул несуществующую пылинку со своего неизменного брючного костюма в тонкую полоску. О, этот прекрасный костюм! Он приходится дону точно впору и выглядит с иголочки; я бы не откзалась хотя бы от носка, который столь же шел мне, как этот костюм шел Винченцио, но увы - мне никто и не предлагает. А у личных итальянцев с одеждой отношения всегда очень сложны, но продолжительны и многомерны: если ваш личный итальянец - мужчина, он непременно будет носить брючный костюм на голое тело и ходить босиком; если же ваш личный иальянец - не мужчина, то скорее всего он предпочтет кружевное белье и какую-нибудь крайне подходящую обувь. Но мне повезло, что Марчелло вполне себе мужчина: я обожаю строгие костюмы, а уж его черный пиджак и брюки в тончайшую белую полоску способны заставить меня забыть обо всем на добрые полтора часа. Он ведь всегда носит с собой точно отмеренные по миллиметровой бумаге полтора часа - и теперь, узнав об этом, вы точно не сможете отмазаться от факта, что мой Цезарио просто милашка.
Ах да. О чем бишь я? Он ходит босиком.
Но его ноги всегда чуть-чуть влажные, словно он только что прошелся по воде, и на ступнях обычно остается песок; каждый раз он нового экзотического оттенка - то белый, то золотой, то с какими-то красными примесями. Дон любит класть ноги на стол, разлегшись на полу, и критично сообщать: "Смотри и учись, прелесть моя: сегодня я прогулялся по побережью Средиземного моря. Ничего нового не увидел, лапушка, опять говорят, что Спарты бьют Афины которую тысячу лет... впрочем, обрати внимание на песок на правой пятке: ума не приложу, откуда он взялся, милая, но я точно знаю, что это красные пески и совсем не морского побережья, а Лисьей Пустыни, которой - (он издает нарциссический смешок) - и на Земле-то нет!"
Мне приходится смахивать со стола песок перьевой щеточкой всякий раз, когда он уходит; это занятие весьма утомительно, особенно с учетом моего острого желания сравнивать песок из разных географических регионов на вкус и занести его в прелестную пустую таблицу, которую я с готовностью расчертила, но все никак не хочу заполнить.
Мой личный итальянец обожает заражать меня энтузиазмом; жаль только, дальше песка это обычно не идет.
О чем я говорила? О том, что он пожелал мне доброго утра?..
Прелесть моя, не заморачивайтесь такой ерундой! На что вам сдались эти личные итальянцы?! Ведь у вас самого в голове живет такая прелестная русская! Ах да, пожалуйста, не вздумайте меня обсуждать со своими друзьями - это, конечно, не такое неприличие, как обсуждение личных итальянцев, но, если вы назовете меня Аленушкой, вас _особенно_ неправильно поймут. Помилуйте, не надо гнать на меня брови - я всего лишь разговорчивая галлюцинация. Да-да. Продолжайте, Фабио. Я внимательно вас слушаю.
Вы знаете, я ни слова не понимаю по-итальянски. Но есть один породистый итальянец, чью речь я понимаю; увы, у меня нет другого выхода, кроме как понимать этот ритмично-мягкий теплый базарно-элитарный язык, поскольку я не верю, что мой драгоценный подлый итальяшка способен изъясняться иначе; он, может, и получил пачку сертификатов о свободном владении английским, французским, немецким и испанским языками, но все-таки он создан только для совего родного. Поэтому он разговаривает со мной по-итальянски, а я - ну кто я такая, чтобы диктовать здесь свои законы? - подстраиваюсь и понимаю его. Так и живем.
В этом нет решительно ничего удивительного для него и решительно ничего логичного - для меня.
Вас, очевидно, несколько озадачивает его приветствие: как же так, он пожелал доброго утра в первом часу ночи? Я заранее попрошу вас не записывать его в клинические идиоты, поскольку всему есть разумное объяснение: дело в том, что мой дражайший дон (назовем его доном, кажется, ему идет стереотипный образ итальянского мафиози) - столь себялюбивая персона, что всякий раз, встречая кого-либо, он, уподобляя себя солнцу, желает этому человеку доброго утра. Иногда он говорит: "С рассветом, дорогой", как бы подчеркивая это мысленное сравнение. Он очень любит свое патриархально-снисходительное поведение с налетом флирта, морщинки в уголках глаз и элегантное позерство. В сущности, мой итальянец ничем не отличается от вашего - хотя позвольте, не все итальянцы одинаковы, я бы даже сказала, они все решительно, прямо-таки радикально разные... Но не будем вдаваться в подробности строения личных итальянцев и вернемся к теме нашего разговора.
Итак, дон Карлеоне (на месте Карлеоне можно поставить и любую другую фамилию, какая вам больше нравится: можно даже Ботичелли или Моцарелла, ведь между итальянским мафиози, итальянским художником и итальянским сыром нет большой разницы, когда речь идет о личных итальянцах) пожелал мне доброго утра в первом часу ночи и обворожительно на все девять с половиной баллов улыбнулся.
Он всегда улыбался на тридцать один с половиной зуба и на девять с половиной баллов. У всех личных итальянцев есть такая система отсчета улыбок - и чем выше оценка по зубам и по баллам, тем итальянец считается успешнее. Улыбка, как правило, означает степень важности места, занимаемого итальянцем в мозгу его носителя. Проницательный читатель заметит, что мой дон Аллегро должен был играть в моем сознании весьма важную роль, раз его улыбка была на девять с половиной баллов и на тридцать один с половиной зуб - и читатель бесконечно наивно ошибется, поскольку никто, даже я сама, не может сказать, сколько баллов может влезть в улыбку моего дона Патио Пицца и на сколько зубов она ослепительна бывает в минуты полного его просветления - и полного моего затмения соответственно. В сущности, эта система измерения не поддается описанию нормальными человеческими понятиями: чтобы ее постичь или хотя бы воспринять, вам придется самому стать чьим-то личным итальянцем - а ведь никто не может вам гарантировать, что игра стоит свеч, ни сейчас, ни тогда, когда вы уже станете личным итальянцем какого-нибудь забавного человека. Вдруг ваш подопечный хозяин-носитель угодит в психушку - что же вы будете делать, если он лишится рассудка и начнет орать о вашем присутствии во всеуслышание? Ведь только сумасшедший позволит себе такое неприличие, как обсуждение своего личного итальянца с другими людьми. Испокон веков это считается таким моветоном, что даже укусить человека за нос при приветствии, как это принято у Великих Богов Вытяжки, будет более тактичным, чем вслух признать наличие личного итальянца в вашем мозгу. Ведь итальянцы интимны, как калькуляторы, нельзя позволять чужим мыслям неосторожно и грубо касаться их: чувствительность прелестной иллюзии с ароматом венецианских сточных канав так тонка, что вы и сами не заметите, как ваш личный итальянец заболеет, зачахнет и умрет; или тронется рассудком и станет писать стихи; или - о ужас! - станет обсуждать ВАС с другими личными итальянцами - это, поверьте мне, самое худшее, что может случиться с вами вообще. Умрите сразу, как почувствуете нарастающие в вашей внутренней среде тревожные настроения. Для нас с вами дискуссии личных итальянцев могут быть едва ли не более губительными, чем кислородные передозировки.
Итак, мой лучезарный личный итальянец пожелал мне доброго утра в первом часу ночи, обворожительно улыбнувшись на все свои тридцать один с половиной зуба и девять с полвоиной баллов, и смахнул несуществующую пылинку со своего неизменного брючного костюма в тонкую полоску. О, этот прекрасный костюм! Он приходится дону точно впору и выглядит с иголочки; я бы не откзалась хотя бы от носка, который столь же шел мне, как этот костюм шел Винченцио, но увы - мне никто и не предлагает. А у личных итальянцев с одеждой отношения всегда очень сложны, но продолжительны и многомерны: если ваш личный итальянец - мужчина, он непременно будет носить брючный костюм на голое тело и ходить босиком; если же ваш личный иальянец - не мужчина, то скорее всего он предпочтет кружевное белье и какую-нибудь крайне подходящую обувь. Но мне повезло, что Марчелло вполне себе мужчина: я обожаю строгие костюмы, а уж его черный пиджак и брюки в тончайшую белую полоску способны заставить меня забыть обо всем на добрые полтора часа. Он ведь всегда носит с собой точно отмеренные по миллиметровой бумаге полтора часа - и теперь, узнав об этом, вы точно не сможете отмазаться от факта, что мой Цезарио просто милашка.
Ах да. О чем бишь я? Он ходит босиком.
Но его ноги всегда чуть-чуть влажные, словно он только что прошелся по воде, и на ступнях обычно остается песок; каждый раз он нового экзотического оттенка - то белый, то золотой, то с какими-то красными примесями. Дон любит класть ноги на стол, разлегшись на полу, и критично сообщать: "Смотри и учись, прелесть моя: сегодня я прогулялся по побережью Средиземного моря. Ничего нового не увидел, лапушка, опять говорят, что Спарты бьют Афины которую тысячу лет... впрочем, обрати внимание на песок на правой пятке: ума не приложу, откуда он взялся, милая, но я точно знаю, что это красные пески и совсем не морского побережья, а Лисьей Пустыни, которой - (он издает нарциссический смешок) - и на Земле-то нет!"
Мне приходится смахивать со стола песок перьевой щеточкой всякий раз, когда он уходит; это занятие весьма утомительно, особенно с учетом моего острого желания сравнивать песок из разных географических регионов на вкус и занести его в прелестную пустую таблицу, которую я с готовностью расчертила, но все никак не хочу заполнить.
Мой личный итальянец обожает заражать меня энтузиазмом; жаль только, дальше песка это обычно не идет.
О чем я говорила? О том, что он пожелал мне доброго утра?..
Прелесть моя, не заморачивайтесь такой ерундой! На что вам сдались эти личные итальянцы?! Ведь у вас самого в голове живет такая прелестная русская! Ах да, пожалуйста, не вздумайте меня обсуждать со своими друзьями - это, конечно, не такое неприличие, как обсуждение личных итальянцев, но, если вы назовете меня Аленушкой, вас _особенно_ неправильно поймут. Помилуйте, не надо гнать на меня брови - я всего лишь разговорчивая галлюцинация. Да-да. Продолжайте, Фабио. Я внимательно вас слушаю.
@настроение: снятие рамок первой ступени)
-
-
17.02.2007 в 01:44-
-
17.02.2007 в 12:20Буквально на фразе "доброе утро" я еще не знала, что будет дальше.