У нее был особый дар – ее слушались вещи. Обыкновенный шелковый платок для нее словно имел душу, и она обращалась с ним как с живым существом: флиртовала, журила, приручала. В результате платок обвивался вокруг шеи своей Прекрасной Дамы естественно и мягко, но держался как пришпиленный. Так ли важно, где она добывала французский лак, духи, помаду, кофточки, перчатки и сапоги… Возможности находились и в те годы, и не у нее одной. Но я не помню в своем отрочестве больше никого, кто бы с таким врожденным вкусом ими пользовался. Рожденные тетками тетками и оставались, даже с французским лаком на ногтях. Наталья Петровна была Герцогиней и в своей «хрущобе» на первом этаже, и с нелюбимым мужем, и с ненавидящей ее свекровью, и с зарплатой в сто рублей, и с полнейшей невозможностью вырваться из этого замкнутого круга: в принцев на белом коне большинство советских женщин бальзаковского возраста уже не верило.
Dessie
| понедельник, 23 марта 2009