драббл)

[Dessie]

Название: Молитва
Фандом: Dogs: bullets and carnage
Персонажи: Хайне, падре, Нилл
Жанр: джен
Саммари: работа у дяди Эрнеста такая
Дисклеймер: они не мои, подарите мне их кто-нибудь
Предупреждение: там немного на религиозную тему. Я постаралась аккуратно, но мало ли.)

По большому счету, священник из падре паршивый.
Конечно, в эти мутные времена трудно ожидать от людей тяги к духовности. Может, оптимисты и говорят, что невзгоды лишь укрепляют сердца, да только на деле для большинства оказывается наоборот.
Поэтому Хайне и не мог понять сам, знает ли падре хоть одну молитву. И спросил.
- Я священник, - последовал благочестивый ответ, сопровождаемый, правда, слишком неопределенной улыбкой. - Что за странные вопросы, сын мой.
На этом тема исчерпала себя на пару месяцев. За это время Хайне успел поиграть в почемучку еще разок, поинтересовавшись, не встречал ли служитель веры Бога или ангела. А потом привел Нилл.

Хайне сидит на церковной скамье уже третий час и пялится в потолок. В старой церквушке высокие темные своды, и, если смотреть на них подолгу, в голове образуется спокойная сухая пустота.
- Учитель, - негромко говорит Хайне, - а прочтите молитву.
- Какую? - будничным тоном, а голос серьезен.
- Без разницы, - не мигая, продолжает смотреть вверх.
Шаги, тихое постукивание трости, шорох рясы. Падре садится на скамью в одном ряду с Хайне, наверняка абсолютно симметрично: у него чутье на такую богоугодную красоту.
Вдох.
- Pater noster, qui es in caelis...
Латынь обладает какой-то очень правильной, размеренной ритмичностью: ее звучание дает ощущение постоянства, как прямые линии, как симметрия. Упорядоченно и лаконично.
- ...sanctificetur nomen tuum.
Хайне обратил на это внимание, вслушиваясь в говор падре - а тот именно разговаривал, а не молился. Звучало так, будто он беседовал с Богом, сидя рядом, как со старым другом в потертых джинсах.
Никакой позолоты и религиозного экстаза.
- Adveniat regnum tuum.
Величие в простоте. Как латынь.
- Fiat voluntas tua, sicut in caelo, et in terra.
Может быть, Бог и правда изменился со времен владычества веры над умами людей, или, может, это мир изменился из-за него, а может, он просто устал от шума, громких гимнов и душных храмов, и потому предпочел быть подзабытым, позволил людям забыть.
- Panem nostrum quotidianum da nobis hodie...
Хайне никогда не верил в высшие силы; оно и к лучшему: куда проще считать, что зло тебе причинили конкретные уроды, и разбираться уже с ними, чем искать глобальные причины невзгод. Однако когда падре читает молитвы вот так, и впрямь кажется, что Бог существует, что он здесь - и до него можно дотянуться рукой.
- ...et dimitte nobis debita nostra...
Тихие шаги, мягкий шелест за спиной.
- ...sicut et nos dimittimus debitoribus nostris.
Если бы сейчас, обернувшись, Хайне увидел, как Нилл беззвучно шевелит губами, подняв лучистые глаза к небу и трепеща крылышками, - он бы поверил во что угодно. Но Нилл смотрела на него с немым вопросом, перевела недоуменный взгляд на падре и обратно. Ей и не нужен голос, чтобы быть красноречивой. Она впервые слышит этот язык, потому что святому отцу некому читать молитвы вслух.
- Et ne nos inducas in tentationem, sed libera nos a malo.
Все намного проще.
Хайне грустновато улыбается маленькому ангелу.
- Amen.
Никакой позолоты и религиозного экстаза.